Жанр: Слэш, POV.
Рейтинг: PG-13.
Размер: мини.
Этим морозным
зимним днем мои ноги волочились по тропинке, натянутой каторжанами, они шли
впереди, позади меня, справа и слева. Холод пронизывал всё тело, а дрожь пробирала
его от страха, что нашёл щель в моей груди, и от того невозможно мне было
принять окружавшую смерть.
Со стороны
частокола услышал знакомый голос женщины. Та подозвала меня, чтобы передать
листок бумаги, просунув его меж кольев. Сказала, что получила этот листок от
некоторого своего знакомого незадолго до уезда из Петербурга и вот наконец
смогла исполнить поручение поэта.
Я в смятении
развернул лист, и волнение моё усиливалось с каждой прочитанной строчкой. Сердце
забилось чаще, пробила слеза, а разум, как внезапной вспышкой молнии, был
озарен воспоминаниями.
***
Вспомнил я то радостное
юношеское время, проведённое в лицее. Своих друзей, их было несколько, хотя в
прекрасных отношениях я был со всеми, кто был рядом со мной эти годы. Но первым
и лучшим моим другом был Пушкин.
Поэта я заметил
среди всей тучной толпы из моих будущих однокашников и их провожатых с первого
взгляда. Подружились мы тут же, хоть и по-разному смотрели на мир. Наша дружба
завязалась на чувстве взаимной симпатии, и была меж нами какая-то необъяснимая
связь, что влекла нас друг к другу.
Пушкин
необыкновенно живой, быстроглазый мальчик, чьи волосы были завиты африканской
природой. Он — порывист, своенравен, чересчур вспыльчив, но невероятно любящий
жизнь. Развит был не по годам, многое читал и всё это помнил. Хоть не
наблюдалось в нём той надменности и возвышенности по отношению к лицеистам, но
поначалу вести с ними дружбу ему мешали в равной степени застенчивость,
пылкость характера и острый язык. Он доверял мне свои первые огорчения и
раздумья, которые мы обсуждали за ночными разговорами. Вскоре, узнав получше,
Пушкина полюбили и все остальные.
***
За постоянным графиком,
чтением и временем, проведённым с товарищами, я не заметил, как пролетело
время. Мы все стали старше, интересы многих изменились. С нами в ту насыщенную
пору случалось немало чего. Какого-то рода события происходили так часто, что
уже стали обыкновенными, а что-то вызывало у меня смешенные, ни на что не
похожие чувства, которые я не мог объяснить.
На последнем году
обучения я задумался о том, что вскоре придётся мне расстаться с друзьями и
товарищами. Сердце билось чаще в волнении от предстоящего. Затем мы, все
лицеисты, решили обмениваться стихами, а с Французом мы сделались «братьями по
чаше». Но то нежелание отпускать это время всё же осталось.
***
В один вечер мы с
Пушкиным сидели на постели в его келье. Разговаривали о всяком и разном. И
как-то зашли на тему того, что же будет с нами после того, как мы кончим лицей.
Я чуть понурил
голову, голос мой задрожал, а глаза стали мокрыми. Я понимал, что не хочу
расставания. Кровать чуть скрипнула. Тот тоже наклонился, но уже чтоб
посмотреть мне в лицо. «Ты что, плачешь?» — спросил Француз. Стыдясь слёз, я
тихонько потёр лицо ладонями и тихо-тихо сказал: «Не плачу я, но нелегко мне расставаться
с тобой». Пушкин же только придвинулся и поцеловал и обнял меня. Так в объятиях
друг друга мы и сидели весь оставшийся вечер.
***
После расставания
мы часто виделись в Петербурге. Мы разговаривали, читали стихи и всё такое. Между
тем я думал, стоит ли привлечь Пушкина в тайное сообщество, но всё не решался,
внутреннее чутье и знание темперамента поэта не давали мне это сделать, я
опасался за него.
Последний раз мы
встречались в Михайловском. Это свидание было таким радостным и волнующим. Когда
я увидел его, стоящего на крыльце, почти голого, в одной лишь рубашке с
поднятыми руками в верх, не знаю, что на меня нашло. Я взял его в охапку и потащил в комнату. Мы смотрели друг
на друга, целовались, молчали.
В то же время в
комнату вошла женщина, застав нас в том самом виде: один чуть ли не голый,
другой в заснеженном пальто. Совестно стало мне перед ней. Затем понял я, что
это была няня Пушкина, чуть не задушил её в объятиях.
О многом мы
переговорили и даже почитали комедию нашего общего друга Грибоедова. Пушкин с
лицейского времени почти не изменился, разве что отрастил бакенбарды.
Эта наша последняя
встреча была коротка. Но я не мог остаться с ним дольше.
***
Уже после окончания
моей ссылки один мой товарищ сказал, что последними словами поэта было сожаление,
о том что рядом нет Пущина: «Легче было бы умереть».
Комментариев нет:
Отправить комментарий